Дихотомия «Свой/Чужой» и ее репрезентация в политической культуре Американской революции - Мария Александровна Филимонова
Очевидной альтернативой было развитие системы образования в самих США. Соответствующие проекты известны в Американской революции. Как и полагалось государственным деятелям века Просвещения, «отцы-основатели» считали необходимым всемерное распространение грамотности, как бытовой, так и политической. Дж. Адамс был уверен: «Не должно быть ни одного района в квадратную милю, где не было бы школы, не основанной каким-нибудь милосердным человеком, но содержащейся на средства самого народа»[448]. Дж. Джей считал необходимым основанием свободного государства «добродетель, честь, любовь к свободе и к наукам»[449]. Н. Уэбстер доказывал: «Два условия необходимы для стабильности республиканского правительства. 1. Такое распределение земель и такие принципы их наследования и отчуждения, которые дадут каждому гражданину возможность приобрести столько, сколько он заслуживает своим трудолюбием. 2. Такая система образования, которая дает каждому гражданину возможность приобрести знания и стать пригодным для государственных должностей. Это фундаментальные условия, sine qua non существования американских республик». Систему привилегированных колледжей Уэбстер считал слепком с европейских монархий и призывал к созданию системы всеобщего образования[450]. По мнению Уилсона, без просвещения избирателей не может быть рационального выбора правителей, а значит, и политической свободы[451].
Джей считал заботу об образовании и, в частности, об университетах делом государства и мечтал об общедоступном (но не бесплатном) начальном образовании[452]. Он убеждал ньюйоркцев: «Каждый гражданин штата должен старательно читать и изучать конституцию своей страны и учить подрастающее поколение быть свободным. Зная свои права, они лучше поймут, когда эти права нарушены, и будут подготовлены к тому, чтобы защищать их и отстаивать»[453].
Раш предполагал создать систему обязательного всеобщего образования, причем дети из «низов» должны были обучаться за счет государства[454]. Вашингтон, Гамильтон, Мэдисон, Рамсей мечтали о национальном университете, где талантливые молодые люди могли бы, независимо от толщины своего кошелька, получать необходимое образование, чтобы стать учеными или государственными деятелями; Вашингтон даже завещал Конгрессу часть своих личных средств для его создания[455]. В представлении Раша, программа федерального университета должна была составляться, исходя из прагматических соображений. Задачей Раша было превратить выпускников отнюдь не в ученых, а в идеальных граждан новой республики. Поэтому и обучать в федеральном университете должны были прежде всего истории, естественному праву, законам США, а также принципам коммерции и военному делу[456].
Реформировать предполагалось и женское образование. В 1787 г. в Филадельфии была открыта женская Академия, одним из основателей которой был Раш. Программа обучения откровенно противопоставлялась «модному» образованию. Игра на музыкальных инструментах и рисование исключались как дорогостоящие и излишние; танцы допускались лишь потому, что они полезны для здоровья. Зато идеальная юная республиканка должна была знать историю и географию, астрономию и натурфилософию[457].
Образование становилось более доступным. В период революции положения о дешевых местных школах, содержащихся за счет штата, были включены в конституции Пенсильвании, Северной Каролины, Джорджии и всех новоанглийских штатов. Однако процесс их создания был длительным. К 1840-м гг. в государственных учебных заведениях обучалась половина детей Новой Англии, шестая часть детей в западных штатах[458]. Принятые в период революции конституции Массачусетса, Вермонта, Северной Каролины обещали государственную поддержку университетов. А вот федеральный университет так и не был создан.
5.2. Американский язык
В период Американской революции сложилось убеждение, что «республиканский» язык США должен отличаться от «монархической» речи Великобритании. Кревкер уверял: «Англичанину придется долгое время привыкать к нашему лексикону, из коего исключены все титулы знатных и сановных особ»[459].
Идея восходила еще к колониальному периоду. В 1744 г. анонимный автор призывал на страницах одной из бостонских газет создать сеть обществ по усовершенствованию английского языка в Америке. В 1768 г. Б. Франклин призывал к полной реформе английского языка в Америке. Система Франклина предлагала ввести в латинский алфавит новые буквы, передающие звуки английского языка, но не привилась. Пенсильванский политик и юрист Дж. Уилсон предсказывал, что со временем язык американцев станет языком всего мира[460].
Пожалуй, активнее всех за реформу выступал Ной Уэбстер. Он полагал, что национальный язык можно «учредить», как учреждают правительство. Он хорошо сознавал, что язык – фундамент национальной идентичности. Именно поэтому язык монархической Англии отнюдь не подходил для Американской республики и нуждался в реформировании. Уэбстер был убежден, что со временем американский язык будет столь же далек от английского, как голландский или датский – от немецкого[461].
С точки зрения Уэбстера, американцы заимствовали у англичан две порочные практики. Прежде всего, стандарт произношения и орфографии задавался английской аристократией. Кроме того, предполагалось, что греческий и латынь следует изучать прежде, чем заняться грамматикой родного языка. В противовес этой традиции, язык США должен быть республиканским, подобно конституции, и сам народ должен контролировать использование своего языка, подобно тому, как он контролирует правительство. И этот язык должен быть единым по всей стране. Уэбстер надеялся, что колониальные предрассудки постепенно уйдут в прошлое и следующее поколение сольется в единую американскую нацию[462]. И что же могло этому способствовать более, чем единство языкового пространства? Уэбстер писал: «Национальный язык – это связь нации, а какая же страна нуждается в ней больше Америки?»[463]
В соответствии с принципами Уэбстера, республиканизм требовал упрощения правописания. Автор изменил s на c в словах типа defense, re на er в словах типа centre, выбросил букву u в словах типа colour и favour и конечное k в словах типа republick. Многие инновации, впрочем, не прижились (напр., tung вместо tongue, speek вместо speak, masheen вместо machine и т.п.)[464].
В 1788 г. лексикограф основал в Нью-Йорке Филологическое общество, чьей целью было совершенствование американского (sic!) языка. Правда, просуществовало оно недолго. Возможно, Уэбстер надеялся превратить его в некое подобие Французской академии. В федеральной процессии в Нью-Йорке по случаю ратификации конституции члены Филологического общества несли свиток с начертанными на нем принципами «федерального языка». Но этот амбициозный проект оказался мертворожденным. Филологическое общество просуществовало менее года и не пользовалось влиянием[465].
Более успешным проектом Уэбстера оказалась реформа обучения родному языку в США. В 1783 г. он начал грандиозный проект создания «Грамматического института» – методического комплекса по обучению родному языку. Комплекс включал сборник упражнений по правописанию (знаменитый «Синий словник» (Blue-backed speller), по которому впоследствии учились поколения американских школьников), грамматику и хрестоматию. В учебнике
